Давно собирался зафиксировать мысли по этой напасти, заполнившей "научпоп" - биологическому редукционизму. И вот как раз статья эту тему хорошая подвернулась. Да, и ощущение, что школа Выготского - это мощная гуманистическая альтернатива атакующему редукционизму и "технототалитаризму", которую надо изучать и развивать, - только окрепло.
И к аргументам школ "системной биопсихосоциальной концепции" нелишне ещё добавить понятийный аппарат, модели кибернетики и информатики. В условиях уже всё пронизывающего, общепонятного соотношения "вещественно-энергетический субстрат" и "информационные процессы, протекающие/исполняемые над ним" невозможно так упорно продвигать этот редукционистский примитив. Однако продвигают же...
Направленность современных биомедицинских исследований сфокусирована на антигуманистических задачах. Задачи продления жизни очевидным образом предназначены для обслуживания "золотого полу- или четвертьмиллиарда" в новом феодализме (наивно верить обратное в условиях нищеты и беспросветности бытия большинства населения планеты - чтобы немного освежить представление об этом, советую французский документально-публицистический фильм "Human", вышедший в этом году). А другие направления направлены на окончательное расслоение человечества на касты, с применением достижений биологии и технологии. Редукционизм представления о человеке до биологического уровня позволяет для элит закрыть проблему свободы и демократии. Если, дескать, свобода воли - миф, всё детерминировано бессознательными процессами физиологии мозга, то это этим-то, купающимся в навязанном потреблении по зову "мозга ящера". предоставлять право реальной, не имитированной, демократии? Так что наука, как обычно, не может быть не только вне экономики, но и вне политики.
Итак, сама статья.
Холмогорова А. Н. Мозг и душа: старая проблема в новых условиях.
Консультативная психология и психотерапия. 2012. № 4. С. 208–219
Автор - д. психол. наук, профессор.
В канале "Философия, наука, культура" - сама статья подборка литературы к ней:
https://vk.com/philos_science_culture?w ... 7569_18700ЦИТИРОВАНИЕ
В 2010-х гг. на русском языке одна за другой начали выходить книги западных авторов (чаще всего ученых-нейробиологов) с очень многообещающими названиями, рекламируемые как бестселлеры. Например: «Мозг и душа: новые открытия о влиянии мозга на характер, чувства, эмоции», или: «Мозг и счастье: загадки современной нейропсихологии», или: «Мозг и душа: как наша нервная деятельность формирует наш внутренний мир». Эти научно-
популярные книги, рассчитанные на массового читателя, создают иллюзию, что современная наука уже решила вечные проблемы человечества или весьма близка к этому. При чтении этой литературы веет чем-то очень знакомым из истории психологии. Столь же щедр на подобные обещания в первой половине прошлого столетия был американский бихевиоризм, легко «решавший» проблемы психического здоровья, этики, морали и счастья на основе теории научения и провозгласивший психологию наукой о поведении, находящейся «по ту сторону свободы и достоинства».
.....
Как это уже не раз случалось в истории изучения психических расстройств, у многих исследователей возникло искушение отождествить процессы в мозге и психические процессы, установить их точное взаимное соответствие. Вот уже более 30 лет прошло со времени публикации исторической статьи Дж. Энгеля «Потребность в новой медицинской модели: вызов биологической медицине» (Engel G. – 1977), но перестройка в направлении предложенной им системной биопсихосоциальной модели происходит очень медленно и болезненно, хотя данные, поддерживающие ее, существенно расширились за последние годы: «Значительный объем исследований обосновывает роль стрессогенных событий, а также хронических и повторяющихся средовых стрессоров в переходе состояния уязвимости в состояние болезни» - пишет известный итальянский исследователь и психотерапевт Дж. Фава (Fava, 2008, p. 1). Далее, он отмечает, что спустя 30 лет после первой публикации Дж. Энгеля о биопсихосоциальном подходе по-прежнему имеет место недооценка значимости психосоциальных факторов и тенденциозное распределение ресурсов в исследованиях и практике лечения психических расстройств.
.....
При игнорировании или недооценке роли социальных и психологических факторов в психической патологии, роли культуры в становлении и развитии человеческой психики успехи современных нейронаук ведут к возрождению биологического редукционизма, который К. Ясперс метко назвал «церебральной мифологией» - поиску жесткого соответствия между психическими функциями и определенными зонами головного мозга.
.......
Сомнения в возможности отыскания мозгового субстрата, непосредственно ответственного за регуляцию высших психических функций в отличие от натуральных, высказывались в 1980-г.г. Дж. Зубиным –одним из первых создателей диатез-стрессовых моделей психической патологии: «Большинство психосоциальных реакций возникли только тогда, когда процесс биологической эволюции человека закончился и не оказывал больше существенного влияния на человеческое поведение, а его место заняла культурная трансляция... другими словами, речь идет скорее о продукте научения и опыта, пластичных свойствах головного мозга, чем генетически унаследованных функциях мозга. Поэтому достаточно трудно определить мозговые пути, с которыми связаны культуральные и психосоциальные факторы, а также определить их масштабы» (Zubin ,1989, s.18).
Далее Дж. Зубин ссылается на своего единомышленника, другого известного автора оригинальной трехфазной диатез-стрессовой модели шизофрении Л. Чомпи, который постулировал, что внутренние структуры и процессы возникают из внешних: «Они, можно сказать, представляют собой конденсат всего конкретного опыта, превратившуюся во внутреннюю структуру внешнюю динамику. Ясные и однозначные социальные отношения, интерперсональные связи, коммуникативные процессы и т.д. должны, таким образом, отразиться в таких же ясных и однозначных внутрипсихических системах, напротив, конфузирующе-противоречивые внешние связи выражаются в неясных внутренних структурах. Это делает понятным патогенное влияние конфузирующей коммуникации» (Ciompi, 1986, s. 51 - 52). Таким образом, делает вывод Дж.Зубин: «Эти внутренние структуры передаются не генетически, а культуральным путем, а именно, через нейропластичные части головного мозга, а не через те, за которыми жестко закреплены какие-то функции» (Zubin, 1989, s. 19).
На 50 лет раньше Л. С. Выготский с позиций культурно-исторического подхода к психике выступил с критикой концепции интеллекта Э. Торндайка,
который, кстати, предложил столь популярный сейчас термин «социальный интеллект»: «Тот разрыв между эволюцией содержания и форм мышления, которые
допускает в своей теории Торндайк, как и его принципиальное уравнивание влияния среды на развитие интеллекта животных и человека, неизбежно приводит к чисто биологической концепции интеллекта, игнорирующей историческое развитие интеллектуальной деятельности человека. С этим связана попытка Торндайка исходить в своих построениях из анатомической и физиологической основы, а не из психологической концепции человеческого интеллекта, нарушая основное методологическое правило: Psychologica psychologice» (Выготский, 2007, с. 109).
Но похоже, что многие современные ученые солидарны с предсказанием известного немецкого психиатра 19 века Г. Майнерта о том, что психиатрия будущего будет наукой о нарушениях переднего мозга с той лишь поправкой, что это будет «социальный мозг». Так, представители группы по развитию психиатрии (The Research Committee of the Group for the Advancement of Psychiatry – GAP) заявляют, что по аналогии с другими отраслями медицины, имеющими свою субстратную телесную основу, «релевантной основой для психиатрии
является «социальный мозг» (Bakker et all, 2002, p. 219): подчеркивая, что именно это физиологическое образование, сколько бы сложным и, возможно, не вполне структурно раскрытым оно ни являлось, отвечает нахождению задачи того телесного органа, который опосредует
отношения между биологическим телом и социальным поведением индивида. При этом, правда, в соответствии с современными эмпирическими данными подчеркивается, что не только наследственность, но и средовые воздействия меняют мозг и через эти изменения вторично влияют на поведение индивида. Однако такая уступка в виде признания роли опыта в развитии мозга принципиально не меняет позицию биологического
детерминизма человеческого поведения (Рычкова, Холмогорова, 2012).
.......
Концепция «вредной дисфункции» по разным основаниям была подвергнута критике и другими авторами (Bolton, 2007; Sartorius, 2007 и др.). В частности, подчеркивалось, что в этой концепции игнорируется роль культуры в развитии психических функций: «Концепция нормальных психических функций варьирует в зависимости от требований, предъявляемых к психике культурой. Она не может быть детерминирована только теорией эволюции» (Gold, Kirmayer, 2007, p. 166). Тем не менее, игнорирование роли культуры многими учеными - весьма важная и устойчивая примета нашего времени вопреки «большому количеству работ по философии, социальной психологии и антропологии, показывающих как внутренний мир личности конструируется на основе дискурсивных практик в социальном пространстве» (Kirmayer, 2005, p. 194).
......
Именно для преодоления такой тенденции еще в 1912 г. в Германии В. Шпехт совместно с П. Жане, А. Бергсоном, Г. Мюнстербергом и другими прогрессивными деятелями европейской медицины и психологии создал «Патопсихологический журнал» и обосновывал необходимость развития
патопсихологии, как раздела психологическо й науки в противовес чисто биологически ориентированной психопатологии. За прошедшие сто лет разрешение этого противостояния наметилось в рамках системного биопсихосоциального подхода, но споры вспыхивают вновь и вновь.
Л. С. Выготский - основатель московской психологической школы, будучи блестящим методологом науки, посвятил немало усилий доказательству того, что специфику человеческой психики и ее нарушений следует искать, прежде всего, в культуре, в языке (Выготский, 1960, 1983). Культурно
-историческая концепция зарождалась в оппозиции к натуралистической, рассматривающей психику человека как полностью естественное природное образование. Л. С. Выготский развел натуральные, природные и высшие (собственно человеческие) психические функции по критерию
опосредствованности последних. Это означает, что собственно человеческие или высшие психические функции не предзаданы
эволюционно, а формируются в процессе интериоризации определенных культурных средств их организации. Т.е. они являются продуктом и функцией, прежде всего, развития культуры, а не эволюции мозга, именно в этом заключается принципиальное отличие человеческой психики от психики животных. Главным же достижением биологической эволюции является максимальная пластичность человеческого мозга, обеспечивающая возможность интериоризации широкого спектра специфических для разных культур средств в процессе освоения различных культурных практик и способов поведения.
Идея пластичности мозга – одна из важнейших идей современной научной нейропсихологии, доказанная многочисленными данными. Приходится только
сожалеть, что иностранные ученые, обращаясь к ней, как правило, не упоминают имена Л.С.Выготского и А.Р.Лурия и не указывают, что восстановительная практика в клинике черепно-мозговой травмы и неврологии развивалась российскими пионерами нейропсихологии именно на основе этого чудесного свойства головного мозга человека - высокой нейропластичности (Лурия, 1962).
В этом аспекте особенно актуальными кажутся идеи Л.С.Выготского о роли обучения в развитии (Выготский, 1983). Современные исследования
демонстрируют колоссальные изменения, которые происходят в мозге под влиянием процессов обучения даже у взрослого человека. Эти данные просто поражают! Под влиянием тренировки может изменяться объем гиппокампа, перестройка регулярной активности приводит к перераспределению целых областей коры под новые формы деятельности, до глубокой старости именно регулярное освоение нового позволяет вопреки прежним взглядам специалистов до определенной степени обновляться структурам мозга и создавать новые функциональные системы. И вот, наконец, научно-популярная книга Н.Дойджа, в которой говорится о том, как наша психическая деятельность, наши мысли меняют наш мозг, а не наоборот (Дойдж, 2012).
........
Вместе с американским психологом М. Коулом, одним из немногих западных экспертов в области культурно-исторической концепции происхождения психики
Л.С.Выготского, мы можем зафиксировать недостаточное внимание к роли культуры в современной психологической науке: «По моему убеждению, современные исследования роли культуры в развитии человека тормозятся устойчивым неприятием психологов выводов из коэволюции филогенетического и культурно-исторического факторов в формировании процессов развития в рамках онтогенеза. Широкое принятие психологами и нейроучеными центральной значимости биологической эволюции в формировании человеческих свойств, создает, как я считаю, ситуацию, в которой роль культуры в процессе создания человеческой природы рассматривается как вторичная, и поэтому ею легко пренебрегают. С этой точки зрения культура – не более чем слой патины, мешающей увидеть четкую картину механизмов мышления, переживания и деятельности» (Коул, 2007, с. 3).
Культурно-историческая теория происхождения психики Л. С. Выготского, развитые А.Р.Лурией идеи о системном строения ВПФ, их обусловленности культурными факторами (условиями), прижизненном формировании и несводимости к процессам в центральной нервной с
истеме выглядят вполне современными в контексте споров о природе психической патологии. Вместе с системным подходом они могут служить методологической опорой в осмыслении современных форм редукционизма и механистического детерминизма.
......
[Здесь автор разбирает вопросы психопатологий и вклад системных социально-психических факторов]
......
Многолетний спор выдающихся отечественных патопсихологов Ю.Ф.Полякова и Б.В.Зейгарник о природе нарушений мышления при шизофрении
разрешился полным консенсусом о ведущей роли мотивационного аспекта, нарушении социальной направленности мышления больных.
......
Таким образом, мы все еще в преддверии установления сложных взаимосвязей и решения сложнейших проблем взаимоотношений психической
жизни и ее материального субстрата. Простые решения старой проблемы «мозг и душа» в новых условиях являются одним из
проявлений «ренессанса» биологических моделей психики, упорно возрождающихся на каждом новом этапе развития техники вопреки принципам методологии изучения сложных объектов (Холмогорова, 2010; Юдин, 1997). Решение проблемы психической патологии невозможно
без построения сложных биопсихосоциальных моделей, а попытки установить непосредственные связи между мозговым субстратом и
душевной жизнью человека даже в опоре на самые передовые технологические инновации методологически не обоснованы и представляют
собой «новые одежды» биологического редукционизма. Их опасность заключается в том, что они могут задавать ложные ориентиры людям, обращающимся за психологической помощью, представляя сложные проблемы в упрощенном механистическом виде. Роль культурно-исторической психологии для теории и практики психологической помощи нуждается в дальнейшем осмыслении, ее эвристический потенциал далеко не исчерпан (Холмогорова, Зарецкий, 2010, 2011).
КОНЕЦ ЦИТИРОВАНИЯ